П. СИВЕРЦЕВ ПЕРЕД КРАХОМ, или ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ. 1989 – 1990 гг. ОТ АВТОРА Я путешествую по времени, Оно трагично и смешно. В кухонных и научных терминах Ума и смысла лишено. Нам ложь и глупость – руль и двигатель. Куда, зачем стремимся мы? И на воде кривыми вилами Маршрут от «печки» до Стены. Путевые заметки этого Путешествия-во-Времени я предлагаю читате-лю. Оглянемся, как же всё это – То, что Произошло с нами – получилось? Почему все «наилучшие-и-наиблагороднейшие» (на словах) начинания кон-чались на деле крахом? И почему снова и снова «зреют гроздья народного гнева»? Когда это кончится, и чем?! Всегда было, что что-нибудь да было… , но всегда ли будет, чтобы что-нибудь да будет? ЧТО-ТОБУДЕТ… Я жду, когда прихлопнут гласность. Газеты будем нечитать. Молчать красноречиво-страстно. И громко – про себя – кричать. Я жду, когда фонтан свободы Заткнут. И будем неболтать. Молчать, как Новгорода своды. Шипеть: «на троне сволота…» Я жду… Когда наступит вечер – Заката Черные Огни – В последний раз наденут плечи Накидку «были эти дни»… -«»- Мы умеем всем гордиться: Испоганенной водицей, И затурканной вдовицей, И прибитой молодицей, Разорённою станицей, Развращённою столицей, Что забыли как креститься, Что умеем (!) вдрызг упиться, Что не смеем шевелиться… – Ах, как любим мы гордиться! Вечное: - Почему? Ты – прекрасна. Вся твоя повадка – Русский Венус: сытость и покой. Для приманки есть одна загадка, Прикрываешь ты её рукой… Ты – прекрасен. Все твои повадки – Мужика, охотника, бойца. На уме (в душе) – одни загадки Украшают мужа и отца. Отчего же вместе – некрасивы? Нос разбит, заплаканы глаза, Расцарапан лоб, и – гули-сливы – Синяки… как будто кто «разА»… Почему не видите друг друга? Не поймёте: другу вы – судьба? Почему висит над вами ругань? Чтобы – преждевременно – «дуба»?! Из газет «От жалости, от обиды Разрывается сердце: Ни колбас, ни сыров, ни рыбы Мои не видели Дети и внуки. Да и сейчас не видят. Сразу даже не верится, Что в конце Двадцатого века, Когда творческие силы – Разум, воля и труд человека Создали, казалось бы, Общество Права-и-Изобилия, Мы всё ещё где-то, Ой, где-то… На задворках топчемся. Семьдесят лет строили, строили, И всё еще продолжаем Строить Какое-то Новое Общество», – Громче и чаще эти вопли Раздаются в чаще – толпы, очередей, автобусов и на вокзалах, на страницах газет и журналов. «Разве, - говорят, - вам времени было мало: Столько времени по указке невежд и обманщиков «Двигаться» неизвестно куда и зачем?» … Слушать такое – страшно нам. Мы к таким разговорам непривычны. Не решаемся повторять: А вдруг скомандуют – – мы привыкли к командам, у нас начальники – «умный», прочие – «дурак», - «По кОням!». – Снова: «По кОням!» И снова начнут строить Мелкими (да и крупными) человечками, Словно бессловесными, Какие мы и есть на самом деле – овечками. Дрожим, читаем, спотыкаемся На каждом – буквально – слове. … – а вдруг… Ведь и конь спотыкается… … – а вдруг она лопнет – Воля… -«»- Глупым я был. Чрезвычайно глупым. Всего, что отпущено мне, не ценил. Носом вертел и соплями хлюпал. Кучи бумаги, потоки чернил… Всё это – чушь. Чепуха и мусор. Ценность – умение «жить-для-себя». Смело идти эгоизма курсом, Прихотью сердце своё веселя. Ну-т-к, а сегодня: стал я умнее? Как бы не так… я по-прежнему глуп. Не приобрёл я счастья-уменья Быть главначпупсом в своём углу. Куча бумаг. Стихи и поэмы. Потоки чернил. И всё – для других. И что же себе? – Вопросы, проблемы… Некто в Венце идёт из пурги… -«»- ни бог, ни цезарь, и даже ни герой… Боль и пламень обжигают Сердце тихого певца. Струны-нервы не рыдают, Истрепались до конца. Бог и царь нас не услышит, И герои не в удел… А вчера над нашей крышей Тихий ангел пролетел. Исповедь совка Я не знаю, что такое совесть. Я не знаю, что такое стыд. Я об этом думаю с тоскою: Неужели совесть не простит? Неужели стыд мне щёки не окрасит? Так и буду – навсегда и впредь – Ковылять по жизни – битой трассе, Не желая под ноги смотреть?! Научите совестью кичиться, Со стыдом как перейти на «ты»? Чтобы быть свободным, словно птица, От стыда и совести святых… Научите думать не с тоскою, Что опять запачканы листы… Я не знаю, что такое совесть, Я не знаю, что такое стыд. -«»- Экстремисты кучкуются слева. Экстремисты кучкуются справа. Вавилонская башня из мела. Вавилонская башня из вара. -«»- Из газет «Не выпускать евреев из России!» – Постановили «Память» и «Единство». – «Мы им досИ «иуду» не простили! Мы припасли хорошева гостинца!»… И вдруг уедут… Это же – конфуз. Без «дела» остаются патриоты. Так далеки теперь и немец и француз… И даже на манси не надо квоты… «Ну, что ж… мы вцепимся тогда Друг другу в холки, поневоле. Об этом ли мечтали мы года, Прошедшие в подсталинской неволе?» -«»- Ныне во сне приходил А. Вертинский. Жаждут прихода Всевышнего Все, кто обижен и сир. Счастья не видим мы лишнего Ни в облацех, ни в грязи. Боже, прими упование: Кто их ещё приютит! Верим. А ты не обманывай. И «под ответ» не крути -«»- Когда кувыркаются боги, Слетая С пьедесталов, Мир подводит итоги: Плохое настало… Мир закатывает глаза, Удивляясь себе, И ноя: Да разве ж я против? Я – за. И всё остальное. Больное… Не верит миру никто в этом мире: Брешет, Собака. Разуверился в очередном командире – С ног до головы Обкакал. А надо бы по-хорошему: Парламентское – «иди ты на х…» Такое вот духовно-идейное богатство-крошево. Никшни. Не ахай. А то, ка-ак ахну в тебя – ИТОГИ! Плохое время настало. Слетают с пьедесталов Очередные ложные боги. А – жалко. -«»- Ступени к Будущему по Чернышевскому Сначала: кушали отдельно. Отдельно пили, ели, спали. А вот работали – артельно. Всеобщно. Словно мы украли и завладели сообща. Потом: все вместе на работу, Одновременно все – к столу. Никто не меньше – равнопотно! Но и не больше: ишь, скакун, побольше хочет взять борща И, наконец, всё стало общим: Гастритик лопает бурду, Что и дистрофику не проще, И диабетик как в чаду… И никому нельзя прощать Тарелку лишнего борь-ща. Бить будем тоже сообща. -«»- Печаль. Привычная печаль. Мир вызывает страх и жалость. Сосна и солнце – лишь Свеча. И сердце снова жалью сжало… Печаль. Обычная печаль. Все вызывают злость и жалость: Читаешь с каждого чела Тоску-заботу, но не шалость… Давно покинула людей Беспечность – Голубая Роза. Судьба! Так быстро не скудей, Швырни пригоршню сладкой прозы. Нельзя судье судить людей… Должно быть больно сознавать Свою никчёмность. Что наработал – все свершенья – та-а-кие пустяки… Не оправдать себя масштабами. Системой. Всё не с руки. Вот, право слово, не с руки. -«»- Должно быть страшно сознавать Свою ненужность. Такое маленькое мелкое дрянцо. Ты поминутно и стремглав Приходишь в ужас. И так же скоро пьёшь фиал надежды: – Нужен-с! Винцо. Но слабое винцо. Должно быть жутко сознавать. А что – неважно. Любое осознанье порождает скорбь. … Мои стихи! – Мембрана, щит бумажный. -«»- Чем себя утешить, сердце успокоить? Разве старой сказкой, новою обновой?.. Может сервелатом или ананасом Со стола начальства и лихих торговцев? На прилавках – пусто, Под прилавком – гадко… Трудятся заводы, А плодов не видно. На полях бескрайних Тракторов – бессчётно… Где уж там «сто тысяч» – И «коммуна будет», Как сулил нам Ленин. Эвон, миллионы, А коммуна – там же… И всё меньше проку, хуже – туже, гаже. – Это пресса наша выставляет в саже наши достиженья, подвиги, успехи – нет на них «жванецких»! – Утопили б в смехе как котят ненужных! …хуже, хуже, хуже… -«»- Попробуйте рассыпаться каскадом метафор. Попробуйте, я посмотрю: получится конфуз – Несладкий псевдосахар. Не издеваюсь я и не острю, Но только констати- ру- ю: Поэзия! А-уу!.. Ты обратилась в пуб-ли-ци-сти-ку. Ку-ку. Ку-ку. Ку-ку, ку-ку, ку-ку. -«»- Неужели настанет время… Неужели наступит день: Каждый стих – гуттаперчевый кремень, Каждый – радостный писк детей. Будут снова читать о звёздах, О прибое и одуванчиках. Каждый стих – в оазисе отдых, Каждый – словно победа в «альчиках». О, боюсь, что всё это – в прошлом. Ой, боюсь, побеждает «рок-музыка». Ой, давно уже жребий брошен, И отправлена к чёрту кузовом Вся поэзия – писк на лужайке. Все оазисы, равно и альчики… Каждый стих – в гимнастёрке, не в майке. Каждый: – Ну чего, ну чего вы плачете? -«»- …эти жалкие бумажки, Этот мусор барахляный, Этот сор мы оставляем В: – назидание потомкам? – украшение квартиры? – сотрясение Вселенной? – потребленье и на пользу? – заполненье некой Ниши? Величайшие… Тпру! Стой-ка: Это кто тут «величайший»? Ну, а кто его побольше? Кто – поменьше? Кто – пигмеем по сравненью с Величайшим? Величайшие поэты Даже в юности беспечной Распрекрасно понимали, Сколь они ничтожно мАлы и малЫ. МалЫ? Ничтожны? Ну-т-ко, стой-кось, разберёмся… И так далее. Понятно, что в объятиях сомнений Ни одно простое слово Не позволит утвержденья. Отчего же вновь и снова Мы бросаемся к перу. Отчего перо – к чернилам, А чернила – на бумагу? Так и просятся слова… Умножаем хлама груды, Размножаем разный мусор… Эка, глянь, планету скоро Превратим в большую Свалку, Где ногой ступить по лугу, По зелёному раздолью, По траве волшебно-свежей, По тропе в толпе ромашек, Подорожников и мяты Скоро будет невозможно. О, как горько, как тревожно! Не умея дать рецепта, Я слезами обливаюсь И ломаю тщетно руки – ЧТО пытаюсь удержать?… -«»- Я чувствую свою вину, Когда в глазах прохожих вижу Ожесточенную войну Добра и зла полкОв и книжек. Я чувствую свою вину, Когда гляжу в глаза прохожих, За лицемерья тишину, За жизнь, что с жизнью и не схожа. Я чувствую свою вину За искалеченную совесть, За невозможность улизнуть В «нас утешающую» повесть. Я чувствую свою вину За коррупантовы барьеры, Что развалили всю страну Во имя призрачной карьеры… Я чувствую свою вину… -«»- Я искренне завидую весёлым. Смеясь, бегу за смехом по пятам. Как только выбегаю на просёлок, Я тотчас вижу: ой, не то, не там… Я искренне завидую богатым. Над бедностью завис пароль во ржи. А где-то есть топазы и агаты, А мне бы только как-нибудь прожить. Я искренне завидую счастливым. Бывает же! – Вот это поворот! Мечтаю: мне бы так бы улестили б… Не надо было б ни сарказмов, ни острот. О, как бы я хотел: всегда – весёлый! О, как бы я хотел: всегда – богатый! О, как бы я хотел: всегда – счастливый… Кто мне судьбу такую подберёт… Кто сделает такие мне затраты… Кто веселится сразу от отёла… -«»- Бесполезно ругаться и спорить, Говорить «как же так», «боже мой», Заходиться радостью в ссоре, И от гнева - в досаде пустой. Ничему некого не научит Опыт прожитых кем-то тревог. Фаэтону бы – опытный кучер. Вообще не ходить за порог. -«»- Непрочные нити Нас держат на поле, Которое жизнью зовём. Нам хочется выйти Побегать на воле, А поле… – и так перейдём. Непрочные нити Нас вяжут друг к другу, Мы это любовью зовём. И хочется выпить Весь кубок по кругу, А поле… – и так перейдём. Пугали: по жизни Пройти – не по полю. Мол, как это трудно – пройти… Нужны пропуска и товарные визы, И надобно сковывать вольную волю, И нету же, нету пути Тому, кто захочет – вдвоём… А поле… – и так перейдём. -«»- Что ещё держит меня над водой И не даёт захлебнуться? Право общаться с твоей красотой, Муза Искусства. Что поощряет продолжить бега По надоевшему кругу? – Счастье сказаться через века Вечному Другу. Если ж отнимут Музу и Друга, Нам остаются Пиво и Ругань. -«»- Только тот, кто обижен судьбой, Позволяет себе Пониманье. Остальные – дубое дубьё – Люди, разве что только названьем. Только тот, кто судьбою учён, Поднимается до Состраданья. Остальные – тупое тупьё – Люди, разве что только названьем. – Ты считаешь себя, что – поэт. Но «поэта» в тебе лишь названье. Ведь в стихах твоих этого нет – Состраданья и Пониманья. -«»- Счастливым быть, и этого не знать – Удел наивных, юных и влюбленных. Не радоваться пляске голубых, зелёных, При углубленьи в истину - зевать, И на полёты духа – без вниманья – Так просто! Подожди, и ты поймёшь, Что истина сегодня – это ложь Вчерашняя… Что толку в этом знанье? -«»- У нас был хитрый Ферапонт. Просил послать его на фронт. Сообразил, хоть и малец, Что там сподбит его венец: Вернётся – грудь его в крестах, Тогда забудет липкий страх Перед начальством. Сей просчёт Наш Ферапонт уж не прочтёт… -«»- …и снова карабкаться вверх по уступам, ногти ломать и кровавить колени, цепляясь за каждую кочку и кустик, сквозь заросли глупости, страха и лени… О, Род мой! О, бедные люди земные… Ничто вас не учит, никто вам не пастырь. И в прошлом, и в будущем – присно и ныне Над вами невежество, жадность и распри. -«»- Ученье – свет. Но какой же он горький… II. ЭТО БЫЛО, БЫЛО, БЫЛО -«»- насилие – повивальная бабка Маркс. Ничто не ново под луной, Пора бы знать. И если кто-то ноет вновь – Знать лезет в нову знать. Насилье – в бабки записали. С какой бы стати? Чтоб оправдать резню восстаний В честь Новой Знати? Подъявший меч, мечём погибнет. Пора бы знать. Призывы, лозунги и гимны – – пора признать – Не заменяют Истины и Знанья, Но только сотрясают мирозданье, И ложным призывам – нет оправданья. -«»- Расстрел Романовых со слугами – офици-альное объявление правового беспредела в молодой советской республике 17 июня 1918 года – официально объявили… Как понимать этот «приговор» дикий, Что до сих пор над притихшей Россией? Боткина, фрейлин, повара свиты Вместе с царём? – За царя? – Не простили? Что не простили врачу? Курс леченья? Многие знанья? Премногие лЕта? Знак эскулапа? Его изреченья? И гиппократово «смертности – вето!» - ? Что не простили прислуге – служенье? Чистые простыни? Свежие платья? Факта – орбитного трону служенья? Или защиты кисейные латы? Что не простили лейб-повару? Супа? Рябчиков? Трюфелей? Или рагу? То, что в столовую шастал без стука И на компоты пускал курагу? …Даже французы казнили Капета, Не обвиняя служанок, лакеев В чем-то виновными вместе за Это, Нерасшифрованное …Околеет… Как понимать этот приговор страшный? Вот он висит над поникшей Россией. Если бессудно казнён Самый Старший, - Младшим – дрожать. Чтобы вмиг не скосили. -«»- Пусть сильнее грянет буря. Горький Вот – исполнилось желанье: В дикой злобе на устои Навалились хулиганы – Анархисты и матросы, Бесполезные трещётки – Стаи лживых краснобаев. И рассыпались опоры, Покачнулся сам фундамент – Частной собственности правда, Вытесняемая бредом Коммунального владенья. Безудержною лавиной Покатились по равнинам Орды пингвинов и чаек, Альбатросов, свиристелок, Неоглядно обнаглевших И умеющих лишь грабить. «Грабь!» – стоит над бывшей Русью. Клич известный и приятный. Он не требует раздумий, Моментально нам понятный. «Грабь!» – и счастье тем добудешь! – Повторяют многократно Те, кто в кожаные куртки Спрятал тощенькие души, Истомленные изгнаньем. Прискакал и Буревестник. Поначалу восторгнулся, А затем, как огляделся, Провалился в Новый Ужас: – Ой, об этом ли мечталось? – Ой, да разве ж Это – Буря? Своевременные мысли, Стали вдруг не современны… – Буря, буря. – Отвечают. – Просто ты отстал от жизни, В гимназистика играешь, Хочешь с чистыми руками Посреди дерьма остаться, Чистеньким опять считаться. Ты ведь сам мечтал о буре. Получай её сполна. – Стонет, мечется пред бурей Бывший «гордый и свободный». Он и за руки хватает (Палачей и прочих,«к буре» пристающих по дороге), И лепечет: «что ж такое…» И клянётся, что Не скроют Тучи Солнца! Нет, не скроют! Между тем, давно закрыли Тучи солнце тех мечтаний, Что когда-то помогали Дуракам-интеллигентам Кликать сдуру Шторм и бурю… – Ничего не помогает! Муть и мусор дна морского По поверхности несутся (Значит: кто-то их сподобил? Значит, это было нужно?) – Мы таперя всех дороже, Всех умнее и прекрасней! Ты нас, глупый, к жизни вызвал, Нам вручил и кнут и стрелы Самых чёрных метких молний! Мы теперь и меч и щит Для тебя, наш буревестник! Отойди теперь в сторонку, Не мешайся под ногами Ты, ненужный нам попутчик. Сами! Сами! Сами! Сами! Мы сумеем остальное… Доразрушить. А затем… Затем – посмотрим. Упоенье битвой жизни Нам «пондравилось». Продолжим-с. А потом… Потом – посмотрим-с… -«»- Империя умерла в зловонии. Революция утонула в крови и грязи. Г. Федоров Ка-а-кие были идеалы: Все расцветают, всё – цветёт. А дело было лишь за малым – Лишь бы поверил идиот И в Даль поплёлся. По указке Того, Кто Знает Наперёд Во что поверить – в мифы, в сказки – Согласен славный наш народ «Вот этого народ не примет. А это – то, что по нему. «Народ-т» не хочет, чтобы – в гриме. Без маски встречу – прокляну! И так, и далее всё так же: Быстрей! И – дальше… дальше…дальше… -«»- от литургии – к работе, от безопасности – к ответственности, от монополии – к конкуренции, от долж-ности – к человеку… Л. Гозман, А. Эткинд – Но за что же тогда мы боролись? Кровь мешками – за что проливали? Пусть народ – не подопытный кролик, Но и мы ведь – не «трали», не «вали»… – Так зачем же тогда мы прогнали Рябушинских и прочих «керЕнских»? Дураки, что нам власть проиграли, Засмеют нас в тратториях венских. – Власть, оно ведь сладка пирогами, Ощущением превосходства. Как обутыми в шины ногами И квартирой дворцового сходства. Власть приятна, как плата за муки Созидания Светлого Рода Исключенья из общества скуки – Перестройкой Родимого Края! -«»- Бешено бьются за привилегии Те, кто их – для других – отменил. Смысл нашей жизни – убогой калеки – Выбраться из тени. Только на солнышке, там – «под лучами» – Что-то ещё – «в том и расчет» – обломится. Знать понапрасну ушами стучала Красная конница. Без привилегий, чинов и званий, Без орденов, медалей и титулов? – Что мне в самом пышном названии, Если при нём нет выкупа?! -«»- Я – жил Сийэс Что ты делал в годы террора? Ты страдал, ты боролся? – Я – жил. Как циничен! Ведь крейсер «Аврора»… – Я увидел: подъяты ножи, Я услышал: потеряны звуки, Догадался: на троне – обман. И не нужно заламывать руки: Жизнь – не только дешёвый роман, Но ещё и широкое поле, Голубые столбы и мираж… – Но ведь, если ты прожил на воле, – Значит – вместе со всеми – вираж? – Да, вираж. Да, крутые ступени. Да, позорно и дурно… Всё – так. И не души, но рабские тени. Не история – черный бардак. Что ж, прикажете лезть на Голгофу? Стенку лбом попытаться пробить? Бесполезно. Во всех лимитрофах Как известно, царили гробы. -«»- … но мне, пожалуй, после смерти в спину осинового не воткнут кола… А. Клещенко Кошмар веков истории российской – Во всех Сияющих Гробах – колы. Не переплыл ещё Любимый Стикса, А труп его – под слоем кала и золы. Ату его! – вопиют правдолюбцы, Чуть только он к праотцам угодил. Менялись только лики «ррреволюций», Но дух всё тем же калом духовит… Чем «выше» пост, захваченный при жизни, Тем выше гнева страстная волна: – «Ну почему такой ничтожный шибздик Вертел страной?» – шипит вослед молва. – Какой позор! О собственном ничтожье Никто ни слова. Только –о «вождях». И сладострастье на похабной роже – Лягать творца кровавого дождя. Сегодня кол осиновый вбиваешь В очередной «Большого Света» гроб… А где ты был – в Духовном Заовражье? – Когда страну поганил сей микроб? Кошмар веков истории российской – Ограда из осиновых колов На месте Пантеона. Жить без риска – У нас таких не сыщется голов. -«»- Возлюбите ближнего. Христос